Беседы о загробной жизни

Не хороните меня под грушей...

 Николай: «В нашем селе нет церкви, и спросить некого ответа на такой вопрос. В своем семейном альбоме я нашел старую фотографию, еще дореволюционных времен. На ней – похороны нашего помещика: большая церковь (сейчас ее нет – взорвали в 30-е годы), а в нее на руках заносят гроб с покойником. Гроб, видно, красивый, дорогой  и тяжелый – его несут по 4 человека с каждой стороны. Один из несущих – мой прадед. Он с большой бородой и ничем не отличается от других мужиков, - только рядом, напротив него нарисована химическим карандашом стрелочка и подписано: «дед Гриша». Мне почему-то очень дорог этот снимок и я люблю подолгу на него смотреть, и вот что подумал. К нам, если кто в селе умрет, приглашают батюшку из райцентра. Отпевает он обычно в доме или во дворе. Голос у него хороший и певчие стараются - ничего не скажешь, службу правят хорошо. Только мне такая деталь постоянно в глаза бросается. Идет служба, батюшка с кадилом, в облачении – все по чину, а тут рядом то свиньи из сарая хрюкают, то куры шумят, а рядом из кухни запах борща и жареных котлет разносится на весь двор. Нелепо это все как-то, не сочетается. Кому об это говорю – никто меня не понимает, о чем это я.  Почему сейчас в церкви не отпевают? Может, не положено? Годы мои уже не те, и я как представлю, что меня тоже так само во дворе, под грушей и под котлетный чад отпевать будут, так у меня сразу слезы наворачиваются. Почему нет такого, как раньше было, чтоб в церкви,  и с дьяком, и с колокольным звоном – так как наших дедов и прадедов хоронили»?

Очень разделяю Ваши переживания, уважаемый Николай! За безбожный период нашей истории многое изменилось. Дух христианского благочестия сейчас возрождается, но еще нужно много трудиться. Это касается и наших православных обрядов. Чин отпевания написан именно для применения его в условиях храма. Он красивый, величественный и торжественный. Он вселяет в скорбящее сердце надежду на милосердие Божье, утешает и наполняет смыслом скорбное событие. Его построение подразумевает участие многих лиц: священника, диакона, чтеца, певчих, прихожан. Неспешное, уставное отпевание занимает не мало времени. Само собой разумеется, что оно требует и особенных условий для его совершения. По чину и по смыслу его положено совершать именно в храме, а не дома или на кладбище. Сейчас, благодаря тому, что священники объясняют важность отпевания в храме, этот обряд постепенно возрождает свою забытую красоту. Но возникают здесь большие трудности. Люди, бывает, сами не желают делать в церкви отпевания. В храм они ходить не привыкли, и не ощущают, не видят никакой связи между смертью их родственника и церковной службой. Им намного проще привезти батюшку на дом, послушать отпевание, и отвезти обратно. Это ни к чему не обязывает, не подразумевает никаких действий, а главное – не нарушает порядка привычной для них жизни. Церковь так и остается для них чем-то непривычным и настораживающим. Отпеть можно на любом месте, но отпевание в храме будет намного благоговейнее, возвышеннее и полезнее для души усопшего и для его родных и близких.  

Часто в адрес духовенства можно услышать от людей упреки, мол, почитал батюшка там что-то минут десять, кадилом помахал и уехал. Упрек этот не всегда оправдан. Помню, как-то зимой пригласили на отпевание. Мороз -20, гроб с телом покойного стоит на улице. В доме идут полным ходом все приготовления к обеду. Начинаем с певчей отпевание. Ветер – кадило разжечь не возможно. После первой ектении горло неметь от мороза  стало. Пришлось выбрать из всего содержательного чина лишь самые главные молитвы. А сколько раз приходилось отпевать в дождь, в метель, в жару, в грязи на кладбище. А сколько раз – идет отпевание, а, почти, через головы батюшки и певчих передают то лавки, то кастрюли, то ящики с водкой. При всем при этом, приходится заставлять себя сосредоточено и благоговейно молиться за усопшего, сохраняя приличествующий порядок священнодействия. Единственное, что оправдывает такие неудобства, так это доступ к священнику – возможность донести до большого количества пришедших на погребение людей духовные истины.  Послушают службу, батюшкину проповедь – кто-то и проникнется желанием благочестивой жизни. Если посмотреть с другой стороны - так это нужно священнику благодарить родственников покойного, за то, что они предоставили такую хорошую возможность для   просвещения большого количества людей евангельскими истинами. Такой возможности ни у сектантов, ни у кого другого нет. Это нужно ценить и умело использовать.  А для отпевания в храме, уважаемый Николай,  сейчас нет никаких препятствий, и любой батюшка только будет рад такому проявлению заботы сродников о душе близкого им человека. Было бы желание.  

Здесь песен не поют

Любовь: «Я много лет служу певчей в нашем церковном хоре. Часто приходится помогать нашему батюшке на отпевании. Бывает, что еще с бабушкой одной ездим певчими, а бывает, что я одна помогаю. Бывает, что мы не можем, и наш  батюшка сам  отпевает. Последнее время как-то заметили, что стали очень редко приглашать на похороны. Слышим, что в селе то тот умер, то другой,- а к священнику никто не обращается. Оказывается, пригласили из города другого священника, и он всем очень понравился, да так, что его стали приглашать постоянно. Он на отпевании поет песнопения не из требника, а какие-то народные. Там все так трогательно и душещипательно описывается про то, что «руки мои обнять не могут и ноги не ходят, и на кого я вас, родных моих, покидаю» и все в таком духе. Людям очень нравится, что плачь стоит на всю улицу. Мне очень интересно знать, на основании каких церковных правил можно такое делать? Я хоть и не знаток церковного устава, но все же требник в руках держала, на котором благословение Святейшего Патриарха есть. Там черным по белому напечатан чин отпевания и в нем никаких жалобных песен нет. Наш батюшка молчит, не хочет создавать конфликт и говорит, что пусть слушают, что им нравиться,-  а я и другие прихожане, возмущаемся, что так делать нельзя! У нас село маленькое и храм бедный, в церковь мало ходят, так еще и на похорон не приглашают – а все из-за этих песен. Простите за резкость». 

 Не переживайте так, дорогая Любовь! Скорей всего это чистое недоразумение, и его можно просто решить, поговорив с приезжим батюшкой. Мир, любовь и спокойствие  намного дороже правильной буквы.  Правда, не могу с вами не согласится, что такое явление присутствует в церковной жизни. Я сам не раз слышал подобные песнопения, духовные стихи, «псальмы» – везде их называют по-разному, - которыми заменяют уставной чин отпевания. Однажды я пришел в недоумение, когда мне попался в руки сборник духовных стихов изданный католическим братством «Отцов Васильян». Там в разделе стихов на за упокойные темы я обнаружил как раз такое стихотворение, какое слышал на похоронах в исполнении певчих церковного хора. Причину такой подмены я склонен видеть не в злостном противлении клириками церковному уставу. Совсем нет. Все они добрые благочестивые люди. Скорее проблема в недопонимании уставного чина отпевания. Вам, Любовь, если уж приходилось держать в руках требник, то повнимательней приглядитесь к тексту чинопоследования.  Какая там красота! Перед мысленным взором верующего человека открывается целая картина нашего бытия – земного и загробного. Чего стоят только стихиры восьми гласов, написанные Св. Иоанном Дамаскиным! Как здесь точно выражено сокрушение о суетности нашей бренной жизни: «Горе мне! Сколь тяжкий подвиг совершает душа, разлучаясь с телом! Увы, сколько слез она проливает тогда; и нет никого, кто бы взмиловался над нею: к ангелам возводит очи свои, но напрасно их умоляет; к людям простирает руки свои, и здесь нет помощника. Посему, возлюбленные братья мои, представив себе, сколь кратковременна наша жизнь, будем просить у Христа упокоение преставленному и душам нашим великой милости».(2-ая ст.) А трогательные, необычайной красоты 12 стихир при последнем целовании, которые заканчиваются почти духовным завещанием – сам усопший как бы обращается к нам со своей последней просьбой: «Видя меня лежащего безгласным и бездыханным, восплачите обо мне, все братия и сродники, и знакомые. Вчерашний день беседовал я с вами, и внезапно настиг меня страшный час смерти; но придите, все любящие меня, и целуйте последним целованием. Я уже более не поживу с вами или о чем-либо не собеседую; к Судии отхожу, где нет лицеприятия: там раб и владыка вместе предстоят, царь и воин, убогий и богатый в равном достоинстве; каждый от своих дел прославится или постыдится. Но прошу и умоляю всех: непрестанно о мне молитесь ко Христу Богу, да не буду изведен по грехам моим в место мучений, но да вселюсь в жизненный свет». Какие «псальмы», какие примитивные стихотворения могут сравниться с таким величием, с такой красотой! Проблема только в том, чтобы донести до людей это великолепие. Скажите Любовь, что мешает Вам и Вашему хору  кроме общеизвестных песнопений панихиды, еще разучить эти прекрасные стихиры? Четко, внятно, неспешно (да еще и «проканонаршить»!), красивым церковно-славянским слогом,  чтобы до слушателей дошло каждое слово и отразилось в их сердцах – то заплачет не вся улица, а все село, и вашему хору цены не будет. А потом еще посмотрим, как вас на погребения приглашать будут, и сколько людей потом в храм прейдет! Спаси вас, Господи!

Чтобы тебя водкой не поминали!

Клавдия: «У  нас с соседкой Ниной возник такой спор. Мы с ней подруги. Она в церковь ходит и меня приглашает, только у меня пока времени нет. Газеты, журналы мне приносит почитать. Я их внимательно перечитываю. Вот и сама решила вам написать. Когда хоронили моего мужа, то мы делали поминальный обед.   Людей много собралось и все были довольны. Только Нина на обед не пришла. Говорит, что сейчас первая неделя поста, и она не может, и что водкой поминать – это не по православному. Я с ней три дня не разговаривала, но потом помирились. Хотя, при случае, эту тему затрагиваем,-  и я ей никак не могу доказать, что у нас на Руси пили на поминках и будут пить, и что ни нам эти традиции ломать. Это наш национальный обычай. А мясное в пост – куда от этого денешься? Что тогда людям на стол подавать? Обсудят ведь с ног до головы! Неужели я не права»?

 Очень много сейчас образовалось обычаев, которые хоть и называют православными, но которые ничего общего с ним не имеют. Это касается и такого привычного всем явления, как поминания алкогольными напитками. Если в Св. Писании говорится, что вино веселит сердце человека, то что говорить о водке и самогоне. Эти напитки может и уместны на свадьбе, дне рождения, - но на дне смерти они не имеют никакого смысла, как только угождение чреву. Раньше, в народной лексике, даже употреблялось такое ругательство, чуть ли не проклятие: «а чтоб тебя водкой поминали!».  Само понятие «поминки» несет в себе смысл молитвенного поминовения, ходатайства пред Богом о прощении грехов усопшего.  Но как может молиться выпивший человек?!  Получается, что его участие в загробной жизни  умершего сводится только к тому, чтобы крепко выпить и сытно закусить. Даже возникло такое ложное мнение, что если предлагают выпить «за упокой», то грех отказываться. Было бы очень хорошо, если бы сродники усопшего считались с церковным календарем и в постные дни на поминальном столе были бы постные блюда. Тоже касается поминок на кладбище, которое считается местом особым, где погребены тела усопших. Во все века было не принято принимать пищу на кладбище. Это не трапезная и не столовая. Здесь уместно помолиться, возжечь свечу, совершить поминальную службу, поразмышлять о суетности и скоротечности нашей жизни, - и уж никак не объедаться и не напиваться.

Смысл поминальной трапезы в прошлые века сводился к тому, чтобы накормить нищих, странников, калек – всем убогим подать милостыню. Понятно, что уровень жизни сейчас выше, чем тогда, и на улице не встретишь толпы нищих и калек, и, разумеется, что на обедах присутствуют люди не лишенные куска хлеба. Это значит, что милостыня не исполняет своего предназначения. Если мы действительно любим отошедшего в мир иной нашего близкого человека и желаем сделать что-то доброе и важное для него, то, что мешает нам подражать святому обычаю милосердия наших православных предков, и отказаться вообще от поминальных обедов – с выпивкой и роскошным меню. Если подумать практически, то скромный поминальный обед в среднем обходится в 2-3 тыс. гр., а ещё 3-ий, 9-ый, 40-вый, годовщины – то получается приличная сумма. Будет ли польза для души усопшего, ради которого все это делается – это еще большой вопрос. Так не лучше ли эти деньги потратить на доброе дело: оплатить операцию больному человеку, купить в детский дом сиротам игрушек, помочь в лечении  онкобольных детей или  инвалидов Чернобыля, -  да еще много куда можно направить средства, чтобы помочь конкретным людям в их беде. Представляете, насколько мир бы тогда сделался лучше, чище, - а мы бы стали добрей и духовней! А душе усопшего, какая это была бы радость, что ради него хоть один человек на земле стал счастливей! В душе мы все это прекрасно понимаем, но этот тяжелый пресс подражания пустой традиции и боязни общественного мнения душит в нас росточки здравого благочестия, и мы теряем огромные духовные сокровища. Проблема это намного шире, чем просто выбрать: пить или не пить, или: есть или не есть. Здесь выражается вся идея нашей жизни, ее смысл. Так что, кто прав, Клавдия, решайте сами.

Обед или молитва?

Семья Мельниковых: «Недавно мы получили новую квартиру и переехали туда вместе с бабушкой. Две недели назад наша бабушка умерла. Ни ее, ни нас здесь никто не знает, и мы тоже – никого. На «девятины» мы ездили в село где жила бабушка – так мы посчитали нужным, чтобы ее помянули близкие люди. Там у родственников делали обед. Добираться нам туда очень далеко и очень дорого, а ведь еще и 40-вый день, и год отбыть надо. Возможно ли, чтобы поминки были как-то без обеда, а то у нас в квартире и развернуться негде, а кафе нанимать нам не под силу, тем более, что и пригласить не знаем кого»?  

Почему-то так сложилось в наше время, что поминание в эти важные для души дни свели только к обеду. Поминальный обед – это форма милостыни, раздаваемая родственниками усопшего о его памяти. Это еще и благодарность пришедшим людям за их молитвенный труд, за то, что потрудились помолиться в этот день о душе умершего. Обед это хорошо, но плохо, что поминают только обедом. В православии существует множество способов, как проявить наше молитвенное участие в судьбе души близкого нам человека. Огромную пользу оказывают милостыня, поминание на церковных богослужениях, в своих домашних молитвах. Если нет возможности поддержать традицию угощения родных и знакомых поминальным обедом – ничего страшного. Будет вполне достаточно, что в эти вы сходите в церковь, попросите батюшку отслужить панихиду, поставите свечку за упокой души, сопряженную с вашей горячей молитвой о душе бабушки. Еще хорошо, если вы в эти дни сделаете какое-либо доброе дело в память о ней – кому-то поможете, скажете сердечное слово, или просто о ком-то хорошо подумаете – это уже будет милостыня за бабушку, и она там очень порадуется за ваше усердие к деланию добра. Важно и дома помолиться за нее, попросить упокоения души. Лучше молитва без обеда, чем обед без молитвы.

Всплакни тихонько обо мне...

Людмила: «Я, наверное, очень чувствительный человек,  чуть что - плачу. Когда умерла мама, то весь день похорон проплакала, места себе не находила. Все время со мной была дочка Лена, поддерживала меня. Ей 9 лет. Она по себе очень спокойная девочка, но в последнее время с ней творится что-то неладное. Недели через три после похорон  Леночка начала жаловаться, что ей снятся страшные сны и ей часто сниться бабушка, еще и темноты стала бояться. Это как-то душа усопшей воздействует на нее, или есть какие другие причины? А то соседка все время пристает с советами: «своди ты ее к бабке – это ей на кладбище «поделали».

 Простите, уважаемая Людмила, но так заочно невозможно с точностью понять причину того, что происходит с вашей дочкой. Можно только уверенно сказать, что это никакие не «поделки» на кладбище (что является диким суеверием, и верить этому нельзя), и уж никак не воздействие души Вашей мамы, а обращаться к «бабкам» – это большой грех. Смею выразить свое предположение, что Вы тоже имеете к этой причине некоторое отношение. Скорее причина не в Вас, а  в Вашем восприятии смерти. Плакать о потери близкого человека это нормально. Не нормально впадать в уныние, отчаиваться и «убиваться». Человек верующий знает, что смерть не властвует над нами, что она побеждена Христовым Воскресением, что это временная разлука с усопшим, и что прейдет время, и все воскреснут для жизни вечной. Смерть воспринимается не как фатальная безысходность, а как временная разлука. Взрослый при потере близкого, жалеет не столько его, сколько самого себя, скорбя о том, что без дорогого ему человека жизнь будет не полной, не имеющей смысла и радости.  От этого и надрыв душевный и плачь неутешный. У детей нет такого «взрослого» восприятия смерти. Они все видят по другому, - что бабушка заснула очень надолго, и чтобы ей никто не мешал, ее относят на тихое, спокойное место – кладбище. Там, рядом с ней и дедушка, и родственники, и все они будут вместе. Они не боятся покойников, они познают мир и им очень интересно, как и почему с их бабушкой произошло такое необычное изменение. Возможно, они видели ее при жизни страдающую, мучимою болезнью, - теперь ее видят убранную в красивом гробе, а на лице ее покой и умиротворение. Смерть избавила ее от страданий, и в этом нет ничего для них страшного. Настоящий шок и потрясение для ребенка, когда они видят, что  мама или другой человек плачет с душевным надрывом и места себе не находит. Ребенок сразу подозревает опасность, думает, что произошло нечто ужасное, что заставило так невыразимо страдать его маму или близкого ему человека, и что такой плачущей и безутешно рыдающей он ее еще никогда не видел. Такое потрясение у ребенка может годами не пройти и выражаться и в боязни и в страшных снах и еще во множестве всяких разных психических расстройствах. Когда предстоят похороны и на них, возможно, кто-то из родни может предаться громкому и неутешному плачу, то взрослым лучше проявить благоразумие и не брать с собою маленьких детей, оставив их на это время у родных или знакомых.

Горячо-то как!

Вадим: «Когда читаешь литературу о посмертных мучениях, каким-то уж очень натуралистичным и даже наивным многое кажется: эти котлы с кипящей смолой, поджаривание на горящих сковородках и прочие. Стоит ли верить таким описаниям? Да и справедливо ли за временную жизнь наказывать безвременными вечными мучениями? Помогите разобраться».

  Уважаемый Вадим! Мы все воспринимаем исходя из нашего жизненного опыта и все новое и не понятное мы сравниваем и сопоставляем с известным и понятным для нас. Если мы говорим "стол", то мы представляем знакомый прямоугольный предмет на четырех ножках.  Если мы говорим "небо", то представляем голубой небосвод над головой с плывущими облаками. Но как человеку, родившемуся слепым объяснить, что такое солнце? Он его никогда не видел! Круглое - понятно, теплое, палящее - тоже сможет представить. Светлое - уже не понятно, света он не видел никогда, а образное выражение "солнышко мое ясное" его поставит в тупик. Когда мы говорим о вещах земных, то все понимаем, но когда о вещах духовных - мы подобны слепцу от рождения. Здесь может выручить только язык аналогий и сравнений с понятными нам вещами - то, что называется антропоморфность - приблизительный перевод неведомого на наш "натуралистический и даже наивный" человеческий язык. Кипящие котлы и раскаленные сковородки - попытка описать те состояния, которые испытывают грешные души. Мы понимаем, что обжечься больно и мучительно. Но как огонь нарисованный отличается от огня настоящего, так огонь настоящий отличается от огня геенского.

 Вечные муки - не совсем наказания, а скорее проявление милосердия Божьего к нераскаянным грешникам. Представим, что есть некий  близкий и родной человек,  который очень нас любит. Вдруг, по отношению к этому любящему человеку, мы сделали какую-то  подлость - оскорбили или унизили его. В ответ нам он ничего не делает: не мстит, не защищается, не укоряет - ведь он так нас безгранично любит! Только в глазах сверкнет слезинка страдания и печали. Для нас это мучительнее всего - лучше бы наказал, избил, проучил - чем видеть этот кроткий взгляд. Так и грешники перед любящим взором Господним попросятся сами, куда-нибудь скрыться, лишь бы не видеть Его, - Того, которого оскорбляли своими грехами.

Поезд еще не ушел...

Светлана: «Недавно у нас в семье случилась беда. Повесился наш сын. Он был крещен. Наш батюшка не захотел прийти на похорон, потому что самоубийц не отпевают.  Прошло пол года и мы решили поставить на могилке памятник. Заказали простой, но красивый, в форме креста. Батюшку пригласили хоть крест освятить. Он тоже отказался, объяснив, что на могиле у самоубийц кресты не ставят, и что ни 3-ий, ни 9-ый, ни 40-вый день, ни год не отмечают.  Нам его ответ не очень понравился, и мы пригласили из города другого священника, пожилого. Он приехал на кладбище, постоял у креста как- то молча, потом спросил, от чего умер покойный. Я расплакалась и все рассказала. Он крест тоже освящать не захотел и сказал то же, что и наш батюшка. Только еще посоветовал съездить в епархию  и получить разрешение у епископа  на чин предания тела земле. Мне кажется, это он сказал, чтобы просто меня утешить. Я уже так устала от этих переживаний. Посоветуйте, что делать».

 Действительно, в современной церковной практике в таких случаях принято, с благословения правящего архиерея, совершать так называемый чин предания земле. Это не отпевание и не «печатание». Этот чин проникнутый не ходатайством об упокоении самоубийцы, от которого он сам добровольно отказался как и от своей жизни, - это, скорее просьба об утешении родных ему людей, которые переживают эту трагедию. Конечно, было бы не честно обнадеживать Вас, что совершение этого чина как-то положительно повлияет на загробную участь Вашего сына.  Бог ему Судия. Церковь не молится за самоубийц: за них не ставят свечи, не записывают в помянник, не поминают на службах - выражая этим, что они не принадлежат ей через свой нераскаянный грех. Но у Вас, Светлана, еще остается средство, которое никто не отнимет и никто не запретит – это Ваша личная молитва. В ней, в Вашей личной сердечной молитве, можете изливать всю свою душу пред Богом и просить у Него облегчения вечной участи вашего сына. Это Ваше право как матери, как любящего человека, ведь Господа нашего не зря называют Человеколюбивым. Милости вам Божьей!

Просто - вода

 Лидия: «Когда приготовляется тело усопшего к погребению, то его омывают, переодевают в чистое. Обычно для этого приглашают постороннего человека, - знающую бабушку, например. Разрешается ли, чтобы эти приготовления совершал близкий родственник»?

 Нет никаких правил, которые определяли бы кому именно приготовлять тело покойного к погребению. Омывать, одевать, полагать  во гроб может и близкий родственник. Бывают такие случаи, когда именно родственникам это более прилично сделать, чем человеку постороннему. Только не забывать, что омовение это символическое, и обозначает, что перед Богом нужно предстать с чистою душою, омытою от грязи грехов. Поэтому очень нелепо и не имеет никакого смысла, например, спор о том, какой сорт мыла нужно применять, или какую воду использовать. Сама вода после обмывания тела не приобретает никакого мистического значения. Называть ее «мертвой водой» и боятся ее – это суевере, и верить этому нельзя.

Он - безмолвный проповедник

Александр: «Похоронными бюро сейчас много предлагаются разнообразных памятников. Какой выбрать более подходящий»?

 На могиле православного христианина должен стоять крест. Это молчаливый проповедник блаженного бессмертия и воскресения. Исходя из этого правила, нужно выбирать «памятник». Не нужно больших массивных и дорогих надгробных плит. Он должен быть простым и красивым. Украшать надгробие фотографией умершего – излишество, не имеющие в христианской традиции никаких оснований. Лучше выбрать каменный крест с надгробной плитой в виде клумбы – цветы на могилке всегда будут уместны. Если позволяют средства, то заказать крест, вырезанный из гранита, а не из бетонно-каменной крошки – не будет с годами осыпаться и дольше простоит. Если предпочтение отдается надгробию в виде плиты-обелиска, то необходимо, чтобы на нм был нарисован или высечен православный крест.  Надпись должна содержать имя, отчество, фамилию усопшего, дату рождения и дату смерти. Причем надпись должна располагаться не на самом кресте, а на каменной подставке под ним. Другие надписи или эпитафии не уместны. Вполне будет достаточно, если над могилкой поставить сваренный из железа крест или простой деревянный. Не забывать только, что не роскошные надгробия выражают итог нашей жизни, а великие и добрые дела. Помните, как распорядился украсить свой гроб великий полководец -  плита, а на ней три слова: «Здесь лежит Суворов». 

Ровно, под линейку

 Антонина: «Как правильно отсчитывать 9-ый и 40-вый день со дня смерти, и где правильно ставить крест на могиле – напротив головы или напротив ног покойного»?

Согласно православной традиции крест на могиле может ставиться и напротив головы и но против ног покойного. В обоих случаях сохраняется христианская символика: напротив головы – что Спаситель, по преданию, был распят на горе, под которой была могила Адама, напротив его главы; напротив ног – покойный обращен лицом ко кресту. Нужно обратить внимание, как стоят кресты на кладбище – так и установить, чтобы было однообразие и порядок. 9-ый, 40-вый день, годовщины отсчитываются от дня смерти, который учитывается как первый. Например, если человек умер 25-го числи в 23.55, то 25-е число считается как первый день.

Замени меня, если сможешь

 Андрей: «Как часто бывает  -  живет в семье бабушка, молится обо всех и у всех домочадцев дела идут хорошо. Потом она умирает, и все как-то само собой разлаживается. Выходит, что обязательно должен бать какой-то молитвенник за семью"?

 Часто бывает так, что начинаем ценить только то, что теряем. Что лучше – приобрести что-то хорошее, или избавиться от чего-то плохого? Мне, как и всем священникам, приходится перечитывать множество записок с именами, которые подают прихожане на службу. Вполне осознаю, что в этих записках процентов 99 людей не церковных, маловерующих и даже не подозревающих, что их имя произносит священник за Божественной службой. Но также осознаю, что через эти записочки в моих руки оказываются невидимые ниточки, которые связывают этих людей с Небом, с Церковью. Если эти люди так дороги, для тех, кто подает за них записки на службу, то тем более они дороги и для Бога. Горе тем домочадцам, у кого вдруг не станет такой бабушки или дедушки или мамы, и не окажется, кому больше протянуть в алтарь ниточку-записочку. Будет ли замена? Идет однажды батюшка селом в храм на службу. Возле одного дома на лавочке сидят бабушки, разговоры ведут да семечки щелкают. Видя священника все вежливо кланяются, здороваются, просят усердно: «Помолись, отец честной, за нас грешных» На что батюшка так же вежливо и с поклоном отвечает: «От того, что я поем, вы сытыми не станете!»

Не согласны на это

Валентина: "Недавно прочла статью о православном погребении, где говорится о том, что недопустимо класть в гроб какие-то посторонние предметы. А как поступить в случае, если уже случилось, что ребенок в гроб к своему отцу положил свою вещь, а конкретно, водолазную маску? Что можно сделать, чтобы исправить эту ошибку? Он уже вырос , стал молодым парнем, но как-то не складываются у него дела, часто болеет. Дайте, пожалуйста, правильное христианское разъяснение по этому вопросу"

Уважаемая Валентина! Не могут никак повлиять положенные во гроб предметы на нашу жизнь или здоровье. Это глубокое заблуждение. Если бы это было так, то где же Бог? Тогда получается, что нашей жизнью управляют неведомые слепые силы потустороннего мира, а не всемогущий человеколюбивый Господь? Никто на такое не согласен. Не верьте в эти бабкины страшилки и живите спокойно. Ничего не надо делать с этой маской, чтобы якобы исправить положение. Просто нужно больше не поддаваться на эти суеверия, молиться за своих сродников, верить в Бога, ходить в церковь. Когда в жизни случается беда, так мы становимся философами и беремся за решения исконно русского вопроса: «кто виноват?» и «что делать?» Суеверный точно знает, кто навел порчу и как её снять. Умный понимает, что никто не виноват, и делает, то, что может. Мудрый считает, что он виноват и идет каяться. Живите с Богом! 

Не понять нам...

Неонила: "Прошу дать ответ мне, если это возможно на интересующие меня вопросы. Я читала несколько книг о явлениях умерших родственников, об их помощи с того света, разумеется только тех, кто находится в раю, где нет ни боли, ни страданий, ни страха. Но ведь они видят беды своих оставленных на земле родных и стараются их предупредить, отвести беду. Я не могу понять, если вдруг Господь пожалеет и простит меня, многогрешную и возьмет по окончании жизни к Себе, то, как же я смогу там без боли за своих детей и внуков наблюдать за их жизнью и наслаждаться райской жизнью? Разве это возможно, если так болит душа и сердце, когда им плохо или больно"

Уважаемая Неонила! Согласен с Вами, что блаженство душ праведников полным быть не может, пока близкие им люди находятся в опасности болезней, бед и скорбей. Маятник человеческого выбора между добром и злом, между раем и адом еще так сильно качается. Мы переживаем по поводу скорбей постигших родных людей из-за нашей немощи, ограниченности. Душа болит иногда от невозможности ничем помочь им. Но праведники более действенно могут оказать свое влияние. Они получают утешения от созерцания Промысла Божьего, которым Господь окружает каждого человека, заботится, ведет ко спасению. Они радуются, видя множество Ангелов, так заботливо берегущих всякую душу. Есть такая притча. Собрались два слепых от рождения человека и начали объяснять друг другу, что такое солнце. Один говорит – это круг, как колесо у телеги, что стоит рядом. Другой говорит, что это раскаленная печь, у которой можно погреться. К ним подошел третий человек и сказал, что солнце – источник света, наполняющего сиянием весь мир. Солнышко ясное пробуждает своим дыханием к жизни все прекрасное вокруг, и траву, и цветы, и небо. Опустили свои головы слепые и разошлись, не поняв ни слова из объяснения их собеседника. Это притча сейчас о нас, дорогая Неонила. Мы как те слепорожденные пытаемся разобраться, какое на том свете солнце? Зри в себя – и будет с тебя. Давайте сразу сподобимся спасения, а потом, там, будем рассуждать о том, кому на небеси жить хорошо.